читать дальше
В тексте использованы отрывки из произведений уважаемой Веры Викторовны Красное на красном, и От войны до войны. Прошу простить мне эту маленькую уловку, т.к. без нее мне не удалось бы добиться нужного эффекта, которого я, надеюсь, добилась.
Посвящается рокэненавистникам.
Когда ударила полуденная пушка, на черно-белом прямоугольнике осталось шестеро. Толстяк Карл, прыщавый Анатоль, возвращающиеся в свои горы братцы Катершванц, недомерок Луитджи и сын и наследник великого Эгмонта. Дик изо всех сил старался сохранять спокойствие. В конце концов, кузен его предупредил.
Вызов в столицу и «обучение» были очередной насмешкой над семейной гордостью Окделлов. Их служба никому не нужна! Теперь у него две дороги - вернуться в разоренные владения и вместе с матерью и Эйвоном вести жизнь то ли провинциальных землевладельцев, то ли заключенных, или бежать к Альдо Ракану, поставив под удар семью. Третьего не дано. Эйвон рассказывал, что когда провалилось восстание, и отец был казнен, Августу Штанцлеру стоило огромных трудов добиться, чтобы Окделлам оставили Надор и титул. Значит и бежать в Агарис он не может. Дорак не упустит возможности избавится от мятежного Дома Скал.
Ричард, задрав подбородок, стоял на залитой весенним солнцем площадке среди слабаков и уродцев, слушая, как его услуги предлагают членам Высокого Совета. Он знал, что его не изберут, но знать и чувствовать свою ненужность и никчемность - это разные вещи.
Герольд снова поведал миру имена благородных юношей, готовых вручить свои судьбы столпам королевства. Никого! Разодетый в цвета Олларов писец поднялся на галерею. Сейчас Франциск подпишет указ, и все будет кончено. Только бы выдержать! Никто не должен узнать, что сын Эгмонта оскорблен и унижен!
Над площадью повисла тишина, готовая разразиться пушечным салютом и ревом фанфар. Дикон начал мысленно считать до ста. Неужели он еще на что-то надеется? Время ползло, как муха в сиропе, а тишина становилась невыносимой. Скорее бы все закончилось…
Король коротко написал что-то на поданном ему документе. И церемония была завершена. Под звуки труб и грохот салютующих пушек, унаров, так и не ставших оруженосцами, увели с площади. Кто-то из Катершванцев, поравнявшись с Диком, что-то быстро заговорил. Утешал, наверное. Но Ричард ничего не слышал, то ли из-за пушечной канонады, то ли потому, что не хотел слышать. Он знал, он прекрасно знал, что так и будет, но отчего-то было обидно до слез. Слез, которые наследник Эгмонта Окделла не покажет никому. Дикон вскинул голову, и ускорил шаг. Только бы выбраться из этой веселой толпы, а там он подумает, куда идти.
Сквозь толпу к Дику пробился Реджинальд.
- Ричард! Пойдем, я уже все приготовил. - отдышавшись, сообщил Наль.
- Что? - непонимающе обернулся к нему Дикон.
- Комнату в «Мерине и кобыле».
Та самая гостиница, где они с Эйвоном останавливались в первый день приезда в Олларию. Тогда он только и мечтал о том, чтобы вернуться в Надор. Неужели он так быстро изменил свое мнение? Дикон с досады наподдал камешку, мирно лежавшему на дороге. Он даже не смог добраться до Кардинала или короля.
- Дикон, что с тобой? - шагавший рядом Наль, встревожено посмотрел на Дика.
- Все в порядке.
Дика уже начала раздражать дотошность Реджинальда, но он тут же одернул себя. Кузен хочет ему добра, и не его вина, что иногда его сочувствие становится черчур назойливым. Не стоит срывать злость на Реджинальде только потому, что он, Ричард Окделл чувствует себя обманутым, как будто у него отобрали положенное ему чудо. А ведь стоя там, на площади он ждал именно чуда.
- Ричард…да что с тобой? Мы уже пришли.
Дик оглянулся. Он и не заметил, как они с Налем подошли к гостинице. Вокруг все было точно так же, как и в первый его день в Олларии. Может, только чуть стерлась вывеска.
- Баловник уже на конюшне. О нем позаботятся. Пойдем, я покажу твою комнату, а потом мы пообедаем.
Дик только кивнул.
Комната была меньше, чем та, в которой останавливались они с Эйвоном, но по сравнению с его кельей в Лаик, просторная и светлая. Он немного постоял у окна, а потом его позвал Наль, спускавшийся в общий зал, чтобы заказать обед.
Сначала ели в молчании. Потом Наль начал болтать о каких-то пустяках. Отвечать не требовалось, и Дик почувствовал даже благодарность к кузену. Завтра придется уехать в Надор. Ну что ж, может это лучший выход.
- Дикон! - вдруг оборвал свою болтовню Наль. - Что у тебя с рукой?!
Ричард снял перчатки еще в комнате гостиницы, и теперь следы укуса явственно виднелись на распухшей руке.
- Ничего…всего лишь ожог. - пробормотал Дик, попытавшись спрятать руку под стол.
- Всего лишь? - Наль укоризненно покачал головой. - Ты должен обратиться к врачу, Дик. Это может быть серьезно.
- Да ничего страшного. Само заживет к утру. - не очень уверенно, но упрямо произнес Дикон.
- Может и ничего, но ты не должен рисковать! Ричард, нет никакой трусости в том, чтобы показать врачу свою руку. Ты должен! Ведь ты помнишь, что говорил эр Штанцлер. Ты просто обязан себя беречь.
- Ладно, - буркнул Дик. Он уже точно знал, что не пойдет к врачу. Он никчемный, и никому не нужен. Он даже не смог послужить Талигойе и Раканам, убив ненавистного Дорака! Талигойе нужны Август Штанцлер, Альдо Ракан и…и королева. А ему остается умереть. Конечно, лучше бы в бою. Но какая теперь разница…
Реджинальд, казалось, поверил Дику, и оставшаяся часть обеда прошла спокойно. Потом Наль распрощался, еще раз взяв с Дикона обещание, что тот покажется врачу, и ушел. Сидеть в гостинице до вечера не хотелось, но пойти гулять, значило нарваться на кого-нибудь из бывших унаров. Даже если бы Дикон встретил не Эстебана или его прихвостней, он все равно не смог бы спокойно заговорить или просто посмотреть в глаза бывшим «жеребятам», от которых его теперь отделяла стена. Они стали оруженосцами, почти все, кроме братцев Катершванц, отказавшихся от этого по собственному желанию, а он - никто! А может,…может, пойти к эру Штанцлеру. Он скажет, что теперь делать.
Новая мысль приободрила Ричарда, и он направился было к выходу из своей комнаты. Но тут дверь, тихонько скрипнув, открылась. Вошедший откинул капюшон. Эр Август!
- Здравствуй, Дик, прости, что не пришел раньше. Из-за церемонии пришлось задержаться.
Увидев, как помрачнел при этих словах Дикон, Август Штанцлер тяжело вздохнул.
- Ричард, твой отец погиб, и ты нам нужен, очень нужен. Так даже лучше.
- Но…Вы ведь сами говорили, что я должен стать оруженосцем…
- Говорил…, и ошибался. Я даже в какой-то мере благодарен Дораку. Живя в столице, ты подвергался бы куда большей опасности, чем в Надоре. Теперь о тебе, возможно, забудут на какое-то время, и потом…потом ты сможешь поднять знамя Талигойи и Раканов. Ты наследник своего отца не только по крови, Дик. - Штанцлер прошел к креслу у камина, и устало в него опустился. - Ты наследуешь его борьбу с узурпатором.
- Эр Август…я сам собирался к Вам прийти. - не впопад ляпнул Дик.
В ответ Штанцлер только с осуждением посмотрел на него.
- И привел бы за собой соглядатаев. Да, не удивляйся. Дорак не оставит тебя без пристального внимания, пока ты в столице. Он очень умен, и он сделает все, чтобы новое восстание захлебнулось в крови, еще не начавшись. - лицо эра Августа приобрело задумчивое выражение. - Нам еще повезло, что Алваро Алва умер, а наследников у него не осталось. Фок-Варзов, конечно, прекрасный маршал, но всего просчитать он не может. А значит, у нового восстания будет шанс. Пять лет назад мы поторопились, и Эгмонта предали свои же, теперь мы торопиться не будем. Потерпи Дикон, придет и твое время. А теперь, мне пора.
Штанцлер поднялся, и снова накинул капюшон.
- Помни, ты нужен Талигойе и Раканам. И постарайся быть как можно более осторожным, Дикон- тепло сказал Штанцлер, подходя к двери.
Дик остался один в комнате. Он выглянул в окно, но на улице уже сильно стемнело, и почти ничего не было видно. Где-то совсем рядом громко и насмешливо каркнула ворона.